Алексеич позвонил в 9.35, а без пяти десять
новичок стоял у стеклянной двери в наблюдательную кабину. Не могу сказать,
чтобы это меня обрадовало. Именно в мою вахту, а ведь я хотел сегодня
отсканировать результаты последней серии в экспериментальной оранжерее. Но что
делать, раз надо? Я радушно распахнул дверь.
- Томас, - он сдавил мою руку неожиданно
жестко. На вид - щуплик; белесые
волосики на висках, чуть испуганные глаза, хотя и храбрится. Я искренне
улыбнулся.
- Валерий. Заходи - это наша кабинка. У вас
там, наверное, похоже?
Томас у
себя в Канаде тоже работал на гидропонике. Так что общий язык мы быстро нашли.
Я мало читал о методах ФТА - а что о них читать, если они от нас минимум на
десятилетие отстают? Хотя наши, говорят, отслеживают и у них новые идеи – мало
ли? Вот и Томас порассказал мне кое-что интересное, например, субстраты у них
используются совсем другие. А до регулировки атмосферы они еще не дошли. Я
налил Томасу кофе, и мы мило беседовали, покачиваясь в креслах над зеленым
морем. В кабинке у нас красиво – будто сидишь в гигантском зимнем саду, вокруг
неистовая зелень, просверки стали и стекла – оборудование, всюду снуют тонкие лапки манипуляторов, в верхних
этажах, среди висячих лиан, облепленных тропическими фруктами, носятся стайки
колибри. Кабинка неторопливо скользит по монорельсу под куполом, объезжая всю
фабрику. На самом деле визуальный контроль нужен лишь в особых случаях,
дежурство заключается в наблюдении за приборами.
- А какой у вас выход продукции? – неуверенно
спросил Томас.
- По каким позициям? Наша фабрика выпускает
четыреста тридцать восемь наименований продукции. Мы практически кормим весь
Новосибирск.
- Например, томаты.
Я назвал цифры по всем шести сортам
выпускаемых томатов. Томас покачал головой и присвистнул.
- Боюсь, нашим до такой урожайности далеко.
Это за счет генетики?
- Да, конечно, - я хотел рассказать о своем
эксперименте, но подумал, что малоинтересно, слишком уж специальная тема.
- А почему вы называете ваше предприятие «колхоз»?
– поинтересовался Томас.
- Это мы шутим так. Слушай, может, сходим в
столовку, перекусим? У меня обычно в это время второй завтрак.
Томас окинул взглядом кабинку.
- А как же вахта?
Я показал ему нотик.
- Дистанционно. Мое постоянное присутствие не
требуется. К тому же есть еще второй пост и инженерно-технический. Мы на
перерыв по очереди ходим.
Томас заказал салат из нашей продукции, я
ограничился кофе со свежими рогаликами. Канадец ел с аппетитом и сдержанно
восхищался запахами и необычайно, по его мнению, ярким вкусом огурцов и
помидоров.
- Ага, как говорит Ахмед, наш генэксперт, - я
изобразил кавказский акцент, - это агурец? Эта разви агурец?! Эта жи дыня!
Томас вежливо-скованно улыбнулся. Я вспомнил
школьные уроки коммуникации.
- Слушай, расскажи о себе. Где учился, чего к
нам решил переехать...
- Да у меня все обычно. Мне тридцать два.
Закончил высший колледж сельского хозяйства, - подчеркнул он с ноткой гордости,
- сразу нашел неплохое место, на фирме в Торонто. Четыре года работал биоинженером,
затем прошел дополнительный курс, и стал начальником участка... А почему
переехал? Перспектив у нас там нет. Наша фирма во время кризиса разорилась.
Наверное, с моим образованием я бы в итоге нашел работу, но зарплаты предлагали
такие, что и браться не стоило. У меня кредит был за машину. Семьи у меня нет. С
подругой, - он смущенно потупился, как бы извиняясь за личную нотку, -
поругались как раз. Я и подумал – почему не рискнуть? Русский я знаю с детства,
у меня бабушка русская, да и в колледже учил.
- Ну и как тебе у нас, нравится?
- Да неплохо пока. Квартиру дали, и главное,
бесплатно все, странно. Еда. Жилье. И неплохо по качеству. Не блеск, но жить
можно. Удивительно, - он нервно пожал плечами. Покосился на соседний столик, за
которым щебетали две девушки-практикантки.
- А у меня есть семья, - сообщил я, - жена,
Ирка... Ирина сейчас на Марсе. Она робототехник, а там... Сейчас же у нас купол
Аэлиты возводится, скоро первый город будет. Еще два месяца осталось, они по
вахтовому методу работают. И дочь есть, Уля, ей десять. Мне самому тридцать
шесть..А так у меня тоже обычная жизнь, ничего особенного. Закончил школу.
Биология меня интересовала всегда. Сначала работал в области медицины, в Центре
наследственности... В смысле, конечно, учился. Там было мое место практики.
Потом понял, что хочу с растениями. В двадцать два защитился, стал мастером.
Это как у вас окончание колледжа, наверное. Потом пошел в армию. Там мы и
познакомились с Иркой. Только у меня так получилось, что я не год служил, а два.
Как раз Пхеньянский конфликт был, и я туда поехал. Я в биологических войсках, а
Ирка служила в танковой части, водительница.
- Ты, выходит, воевал?
- Ну да, - я смутился. Не люблю вспоминать это
время. Зачем вообще было рассказывать про армию? Наверное, по ассоциации с
Иркой.
- Я думал, там в основном воевали китайцы.
- Какая разница, мы же все – Советский Союз. У
нас в части отовсюду народ был. Французы были и даже чилийцы.
Я внутренне напрягся – мало ли, как он
относится ко всему этому? Ведь он сам из ФТА. Но Томасу, похоже, было
безразлично.
- А после армии я стал работать здесь на
фабрике, мы поженились, потом родилась Улька. Я занимался раньше
фитопатологией. Наверное, медицина сказалась. У меня вышло несколько статей в
«Вестнике сельского хозяйства», и я разработал общие основы метода хемостимуляции
иммунитета у пасленовых. Ну я уже рассказывал. А последние два года я по
генетике больше. Еще я занимаюсь спортом - горные лыжи, плавание, немного
биатлон. Туризм, люблю поездить по миру. Из хобби - играю на
электросинтезаторе, делаю трехмерные видеоклипы, у меня довольно посещаемый
сайт в сети. А еще у меня есть коллекция антикварных фильмов, представляешь –
на видеодисках!
Томас отнесся спокойно.
- У меня тоже есть проигрыватель ДВД, и
несколько старых дисков, от бабушки с дедушкой. Но они уже в очень плохом
качестве.
- А у меня более шестидесяти дисков! Все
старые фильмы, и их вполне можно смотреть. Вся эта голливудщина – апокалиптические
фильмы, «Аватар» с продолжениями, или, например, первый вариант «Гарри Поттера»
- все восемь фильмов. Звездные войны... Есть записи фильмов первого Союза!
Конечно, не аутентичные – когда их снимали, еще дисков-то не было. Но во время
ЭРФ их записали заново, деньги на них делали. И у меня есть многое – фильмы
Рязанова, комедии Гайдая...
- А что такое ЭРФ?
- Это сокращение от Эпохи Рыночного Фашизма, -
пояснил я, - это из истории России. Мы так называем время между разрушением
Первого Союза и Войной. Почти тридцать лет. Гнилое было время.
- Да, неплохая у тебя коллекция, - признал
Томас, - покажешь как-нибудь?
- Обязательно! Вообще заходи в гости, - я
объяснил, как найти наш дом. И подумал, что канадец все же раскрепостился.
- А ты, значит, просто как бы служащий на этой
фирме? Не начальство? – поинтересовался он.
- Да, я простой рабочий. Но у нас и нет
начальства, есть, правда, организаторы, вот, например, Алексеич...
Томас не дослушал мою лекцию о структуре
персонала и перебил.
- Знаешь, Валерий, я все-таки опасаюсь. Ведь у
меня совсем другое образование и опыт! Справлюсь ли я с работой? У вас какой
испытательный срок?
Я несколько секунд соображал, что он имеет в
виду. Потом рассмеялся и хлопнул канадца по плечу.
- Какой еще срок? Приходи да работай, кто
мешает? Наш «колхоз» же не частнику принадлежит, а нам - тем, кто здесь
работает! Мы и решаем все. Ну а насчет того, что другое образование – не беда,
научим! Было бы желание.
Я посмотрел на экран нотика. Все пятьдесят
основных отсеков мирно горели зелеными огоньками.
Томас недоверчиво покачал головой.
- Все-таки не понимаю я, как это у вас
устроено. Ну ладно, без денег. Но если даже не увольняют? Зачем же вы
работаете?
- Ну а что, дома, что ли, сидеть? Работать
интересно.
- А простые, монотонные работы? Ладно, ты
биолог, экспериментируешь. А вот зерновые до сих пор выгоднее на земле растить,
у вас тоже поля есть... их кто обрабатывает?
- Мы сами, - пояснил я, - у нас по полям дежурства,
как и по фабрике. И тебе тоже придется иногда. Даже если тебе обидно, закончив
ваш этот высший колледж, пахать на комбайне, как простой крестьянин.
- Да нет, почему же обидно? – возразил Томас,
- Я пока учился, кем только не подрабатывал... Денег-то нет, а жить надо. Ящики
грузил, полы мыл, пиццу развозил. И сейчас, пока был безработным, меня
заставили в фирме по переездам работать. А то бы пособия лишили...
Тут на нотике вспыхнул сигнал вызова – я туда
свой мобильник вывел, и заверещала недавно поставленная мной модная
«Марсианочка». Я включил на браслете полную громкость, и голос вредной Ульки
зазвучал над столом.
- Пап, привет! Я не отвлекаю?
- Нет. Ты уже дома, что ли?
- Я еще дома. У меня сетевые уроки до
двенадцати, а потом на тренировку по «Пути воина»... а потом у нас проект еще
этот, исторический.
- Какой проект?
- Ну па, я же рассказывала, - обиделась Улька,
- реконструкция! Революционных событий 22го года в Пекине! Подписание Союзного
договора!
Сейчас опять в моду у нас в России входят
национальные имена... Орловы вон назвали сына Изяславом. А Улькино полное имя –
не Ульяна, а Ульрика. В честь Ульрики Майнхоф. Мы, кстати, в прошлом году
ездили в Берлин и там сходили на могилу Ульрики, где стоит ей памятник. Улька
прониклась.
- А, да, Уленыш, прости! Вспомнил. Чего
звонишь – соскучилась?
- Я хотела спросить, па – может, вечером в
Стратегию сыграем? – нежно-просительно зажурчала Уля, - а то мы давно не играли
уже...
Вот этого в ней не понимаю! Я в десять лет уже
почти не ночевал дома! В школе всегда можно остаться в интернате, подростки так
и так постепенно переселяются туда жить – в интернате молодежная вольница,
разве что под присмотром педагога. Я туда в Улькином возрасте уже и
переселился. Правда, у нас была очень хорошая школа, и с родителями у меня были
отношения так себе. А вот Улька предпочитает все еще каждый вечер – ну почти –
проводить дома.
- Улечка, я сегодня не смогу. У нас же видак
недельный! – Улька издала разочарованное «у-у-у».
- Но если хочешь, - поспешил я ее утешить, -
ты можешь со мной поучаствовать в видаке, а потом мы посмотрим что-нибудь
коллекционное!
- Мультики про кота Леопольда, - уточнила Уля.
- Хорошо, пусть мультики. Ну пока, зайчонок!
Мне работать надо.
Я показал Томасу фабрику. Весь наш белковый
цех. Гигантские чаны, где из клонированной биомассы выращивались килотонны
разнообразных видов мяса, расфасовочные линии, формовка – из желеобразной
красной биомассы лепились филе, котлеты и целые «тушки» без костей.
- В следующем году мы начнем строительство
пищевого цеха... специалисты уже заказаны, - сообщил я, - а пока это все
развозится в виде сырья в холодильники и на кухни.
Я еще показал Томасу грибной цех, а потом мы
вернулись в родную наблюдательную кабинку. В конце концов, отсюда можно видеть
весь цех, пусть и по частям. Мы пили кофе, рассматривали дивные виды внизу и
болтали о том, о сем. Томас расслабился.
- Все-таки знаешь, - сказал он, - что мне не
нравится? Ваш прозелитический характер. Ведь должен быть свободный выбор!
Кому-то, как мне, не нравится в ФТА. А кому-то не нравится в СССР! Ведь
согласись, от вас тоже уезжают! Два мира – две системы, это нормально. А вы
хотите мирового господства, что ли?
Я усмехнулся.
- Знаешь, Том... мне, если честно, начхать на
мировое господство. Меня другое волнует. Эта ваша ФТА... Free Trade Area, как вы
стыдливо ее называете. Зона ваша... свободной торговли. Ладно, что у вас там людей гнобят – это
действительно, как ты выразился, вопрос свободы выбора. То, что половина вашей
территории – «гуманитарные зоны», откуда людям не выехать... Да и в развитых странах
половина народу живет еле-еле, а низший слой вообще в дерьме. Это все ваше
дело, хотя людей жалко. Но ведь нам с вами на одной планете приходится жить.
Одним океаном пользоваться и одной атмосферой. И еще Антарктида и Арктика у нас
общие. И рук у нас – разбирать ваши мусорные завалы и вашу нефть из океана
выцеживать – не хватает! Поэтому... Пусть бы ФТА существовала, раз уж есть
такие рыночные энтузиасты – но только под нашим контролем.
Тут я вспомнил, что Томас вовсе не виноват,
что он-то – наш, и что он теперь мой товарищ, и мне стало стыдно. Я даже обнял
его за плечи.
- Но это все ерунда, Том! Разберемся. И не
такие задачи решали!
И мы перешли на более интересную тему – мою
работу. Я все-таки рассказал ему об эксперименте.
- А как ты результаты потом собираешь? –
заинтересовался Томас.
- Обыкновенно. Вручную. Сначала анализатором,
потом заношу цифры на планшет...
- Для этого лучше сканер, - произнес канадец
и, повернувшись, извлек из своей сумки... эх, мечта! Он был похож на нотик,
только еще меньше, и с выдвижным манипулятором. На черной лаковой крышечке
вязью выведено – ЛОМО. Это же «Орлиный глаз»! Генный сканер, разработанный в
Ленинграде. Мы заказывали такие, но ленинградцы сказали, что там возникли
какие-то сложности с производством, и придется подождать. Возможно, несколько
лет. А опытную партию уже выпустили.
- Нам прислали образец в Канаду, - пояснил Томас,
- а когда фирма распалась, мне зарплату последнюю не выплатили, ну и я сканер
взял себе и сказал, что не отдам, пока не будет зарплаты. Так в суматохе у меня
и осталось. Мне он, правда, самому не нужен, я вообще генетикой не занимаюсь.
- А мне бы очень пригодился, - заметил я, - да
и многим у нас.
- Так давай я тебе его продам! – предложил
канадец. Я довольно долго соображал, что он имеет в виду. Мне показалось, что
это такая ролевая игра.
- А-а, понял. Но у нас же нет денег! Как я
тебе могу это... заплатить? Идентификатор, что ли, свой подарить на время? Так
у тебя точно такой же.
Томас был вполне серьезен.
- Ты можешь заплатить мне чем-то другим.
Например, твоя коллекция. Проигрыватель можешь оставить себе, у меня есть.
У меня возникло такое же ощущение, как в
Корее, когда стенка убежища обрушилась, и в пролом полезли морпехи в ОЗК. В
районе желудка сконденсировался холодный жгучий ком и медленно распространился
по всей области живота.
- Надо подумать, - произнес я наконец.
- Подумай! Цена нормальная.
- Ты хочешь - все фильмы?
- Ну конечно. Шесть десятков дисков – не много
за такую технологию! Ну как? Или жалко?
- Да нет, не жалко. Но... знаешь, я еще
подумаю.
В прозрачной вогнутой полусфере экран вокруг
меня появились изображения Надьки, Юльки, Васи и Катерины. Вернувшись домой и
пообедав – Уля еще не пришла с проекта – я первым делом вызвал друзей. Большая
часть, правда, была занята, но кое-кто откликнулся.
- Ну чего? – сварливо спросила биотехнолог
Надька, - до видака еще два часа! Я тут над рассказом собиралась поработать, у
нас конкурс литературный!
- Да знаете, народ, я сегодня новенького
общал. Колхоз показывал и вообще.
- Это эмигрант, что ли? – спросил Вася. Наш
славянский богатырь. Занимается геноконструированием декоративных цветов.
- Ага. Томас его зовут...
И я рассказал слово за словом сегодняшнюю
историю. В том числе, и о сканере, и о предложении Томаса рассказал.
- И вот я теперь даже не знаю, как быть.
Сканер дико нужен, сами понимаете! Это я бы в пять раз быстрее данные
обрабатывал!
- А коллекцию жалко? – уточнила Юлька.
- Ну а ты как думаешь? Но я бы отдал, вот
честное слово, отдал бы. Коллапсар с ней!
- Может, переснять? – предложила деловитая
Надька.
- Я даже не знаю, где сейчас такие диски
взять! Перезаписать на комп можно, но это же совсем не то! В Информатории они
все и так есть... Но это коллекция!
- Но с другой стороны, это баловство, -
прогудел Василий, - а сканер...
- Ребята, мы не о том! – решительно пресекла
Катерина. Кате за пятьдесят лет, у нее двое взрослых детей, она доктор и
профессор физиологии растений, к тому же кинорежиссер, - Дело не в том, жалко
или не жалко! Вот представляете, этот Томас теперь будет у нас работать... И
как мы с ним должны общаться? А например, модулятор у него можно попросить,
если свой сломался? Ведь это же его собственность! – Катерина произнесла это
слово с легким омерзением, - А можно его попросить отдежурить за тебя, если не
можешь? Или за это тоже придется чем-то... платить?
Мы растерянно замолчали. Я не знал, как все
это оценивать. Что вообще значит такое предложение? Вроде логически все
выглядит правильно. У него есть ценность, у меня тоже. Мы можем обменяться взаимовыгодно...
тьфу. В чем дело? Может, потому что нас еще в садике и школе по-другому учили:
если вещь тебе не нужна, а нужна другому – поделись. А научные приборы и вовсе
лучше всего отдать в общую собственность.
Но мы уже давно не в детском садике...
- Может, вынести этот вопрос на видак? –
предложил Вася,- Этот Томас... он ведь тоже будет присутствовать.
- Ну это уж совсем! – возмутилась Надя, - Мы
же не в армии! И человек же не виноват! Что же его теперь, клевать всем
коллективом? Или коллективно заставить отдать сканер?
- Фу-у, Надя!
- Да не нужен мне на фиг этот сканер! – сказал
я в сердцах, - Обойдусь вообще! И давайте это все забудем.
- Подожди, - прервала меня Катерина, - я
предлагаю поговорить с Алексеичем.
Алексеич был дома и вызовы принимал.
Михаил Алексеевич Рощин, главный
мастер-организатор нашей фабрики (раньше таких мастеров еще называли английским
словечком «менеджер») – личность примечательная. Он родился аж в 1973 году. Учился
в техникуме еще при Первом Союзе, пережил перестройку, во времена РФ успел
создать фирму, закончить какой-то вуз, посидеть в тюрьме, создать сначала
легальную, а потом подпольную организацию
коммунистов, потом воевал в Третью Мировую на Ближнем Востоке, работал в
ядерном очаге на севере Италии, потом руководил строительством социалистических
предприятий в Таджикистане, а затем прочно осел на родине, в Новосибирске. Уже
пять лет, как он у нас главный организатор, и справляется с работой очень неплохо.
Конечно, он мог бы не работать или хоть уйти на нехлопотную должность. Но Алексеич
чувствует себя прекрасно и вовсе не рвется на покой.
Он возник в центре экрана – крепкий и кряжистый,
с небольшой седой бородкой, в узорчатом свитере.
- Салют, товарищи, - сказал он торжественно, -
в чем дело? Почему нельзя было
видеоконференции дождаться?
Я вкратце повторил свой рассказ. Алексеич
задумался. Беспокойная Надька хотела уже прервать молчание, но Алексеич, словно
почуяв это, сделал отрицательный жест.
- Сейчас. Я размышлял. Да, я знаком с этим
явлением, ребята. Деньги, торговля... Это явление было даже еще при Первом
Союзе, но тогда это было неизбежно. А в ФТА сейчас даже хуже, чем у нас при
рыночном фашизме. Была раньше даже такая поговорка: одни любят воевать, а
другие торговать; дескать, вторые лучше. А на самом деле это две стороны одной
медали: торговля рано или поздно приводит и к войне. А как это влияет на
отношения людей между собой! В ФТА человек человеку – волк, каждый чувствует
себя одиноким и сражается за собственное существование, как в тылу врага.
- А у нас человек человеку – друг, товарищ и
брат, - ввернул Василий. Алексеич продолжал.
- А теперь представляете, такой вот одинокий
волк – и у него есть ресурс. Не просто доставшийся, а выгрызенный у этой жизни.
Материальный ресурс. Ему и в голову не придет отдать его просто так. Как можно!
Он сам никогда ничего даром не получал – и не отдаст ничего. А вот на
эквивалент, не менее ценный – обменяет. Такова логика Томаса.
- То есть получается, это у него просто от
страха? – уточнила Юля, самая наша молодая работница, ей всего двадцать два.
- Да. Подумайте, вы-то росли без всякого
страха вообще. Перед вами все пути открыты. Вы можете учиться по любой
специальности, выбирать любую работу, лишь с некоторыми ограничениями - по способностям, по возможностям общества. Можете
сделать перерыв, чтобы на год отправиться путешествовать, чтобы отслужить в
армии, чтобы родить и вырастить ребенка, и никто вас за это не уволит. У вас
есть свободный доступ к любой информации, к любому образованию... Вы даже не
представляете, как жить, когда всего этого у человека нет, и за все это надо
бороться, все надо покупать. Знаете что? Я предлагаю не форсировать события.
Пусть Томас поживет у нас, поучаствует в самоуправлении, поработает. Найдет
друзей. Но вот покупать я бы не стал, и это заставило бы его впервые
задуматься. Знаешь, Валера, может, и правда, обама с ним, с этим сканером?
Мы разошлись по своим делам – я лично
проанализировал результаты новой серии и составил план на завтра. Потом кинул
Томасу личное сообщение, в котором без всяких объяснений отказался покупать
сканер.
Пришла Улька, я чмокнул ее в щечку, и она
уселась рядышком. Рассказала об их игре. Она уже знает про этот исторический период
больше, чем я – очень хорошая форма обучения, такие игровые проекты. В мое
время их еще не было.
Тут начался видак – то есть видеоконференция
по итогам трудовой недели. Подключились все двести тридцать работников нашего
«колхоза».
Модератором по жребию назначили Алину
Курочкину из грибного цеха. Алина огласила список вопросов, и пошло-поехало. Сначала
кратко о международной обстановке, о проблеме мусорного острова в Атлантике, о
столкновениях на границе с Пакистаном и о вопросе воссоединения Германии –
южные земли вроде теперь могут присоединиться к остальным и войти в СССР. Мы
решили от фабрики послать привет трудящимся Южной Германии и выразить готовность
им помочь в борьбе. Таких изъявлений в Сети, конечно, полно – но каждый голос
здесь важен. Затем о событиях в стране – усовершенствование системы распределения,
обратной связи потребитель-производитель, о школьных проектах, о новом центре
долголетия. Все это не заняло много времени. Наконец перешли к нашей фабрике.
За неделю мы выполнили план по всем поставкам, а моркови произвели больше, чем
нужно – на следующую неделю план по моркови снижается. Поговорили о том, как
продвигаются дела по пищевому цеху. Несколько человек рассказали о своих
научных исследованиях. Я промолчал- у меня пока конкретно говорить не о чем.
Рассмотрели четыре рацпредложения, и два из них тут же поручили внедрять
исполнителям.
Улька сидела рядом со мной с важным видом –
как же, она «участвует» в настоящем взрослом, не каком-нибудь там школьном
видаке!
Я нашел взглядом Томаса. Его изображение было
в пятом ряду сверху. Я укрупнил его лицо – оно казалось растерянным.
Под конец взял слово Алексеич.
- Товарищи колхозники! Тут дело такое...я принял решение покинуть
пост организатора на нашей фабрике.
«У-у-у» - сказал я в точности, как Улька. Дочь быстро взглянула на меня. Разочарование и
горечь, казалось, разливались по экрану. Алексеича у нас все любили. Хотя
понять можно... ведь человеку скоро девяносто! Алексеич продолжал.
- Я делаю это в связи с тем, что перехожу на
другую работу. Меня приняли на открывшуюся вакансию помощника организатора в первом
марсианском городе Аэлита!
На сей раз экран словно бы дружно охнул.
Алексеич широко улыбнулся.
- Что, удивил? Конечно, необычно для такого
старого хрыча. Но знаете... – он понизил
голос, - я ведь в жизни чего только не видел. Еще в первом Союзе вырос... И вы
знаете, с детства, с самого раннего детства я так мечтал увидеть звезды!
Побывать в Космосе. Буш побери, я шагну на чужую планету! А отправляюсь через
два месяца, как раз следующий караван кораблей прибудет...
Когда Улька ложилась спать, я как обычно,
присел рядом с ней, потрепал по спутанным лунным волосам.
- Пап,
- сказала она сонно, - а я знаешь кем буду, когда вырасту?
- Кем?
- Когда я вырасту, то поеду в ФТА. Я буду
агентом и подпольщицей, и устрою там революцию!
- Ты устроишь, - согласился я, - в этом у меня
нет ни малейшего сомнения.
Марс светил прямо в окно отраженным
красноватым светом.
Через два месяца вернется Ирка.
21.01.2012
|